Хроники героя

Тарнум стоял на пригорке и думал… Он видел картины, которые сотни раз раньше проплывали перед его глазами. Герой знал, чем заканчиваются эти грезы, знал, что он очнется и увидит все ту же долину и лагерь, разбитый накануне верными братьями по оружию. Но все это будет потом, а сейчас… Тарнума вновь окружали ужасные призраки прошлого. Вот его горящий родной город и таталианские гноллы-мародеры, убивавшие всех, кто вставал у них на пути. Они были рядом, они были осязаемыми. Реальный мир подернулся дымкой тумана, во власть вступали могучие и древние кошмары.

Кошмары, которые будут мучить его до конца последнего дня жизни, неразрывно связанной с песней клинка, звоном тетивы и зовом боевых барабанов. Тарнум столько раз видел сцены похожие на этот сон, что хрупкая граница проходящая между его воображением и реальностью превращалась в тонкую бесплотную кисею, образы обретали четкость и все недостающие мелкие детали. Разум говорил ему одно, но глаза и сердце видели другое…

Болотные жители, жившие в мире с небольшим, но гордым народом варваров, к которому и принадлежал Тарнум, внезапно, без объявления войны напали на город. Наступающих прямо из лесной чащи гноллов, ящеров, виверн и гидр заметили, но слишком поздно… Слишком поздно для тех, чьим последним чувством были удивление и боль от стрел, которые обрушились словно стая птиц с безмятежного неба. Первый залп был настолько неожиданным, что почти никто не понял, что же случилось. Единственное что успели сделать обитатели города у подножья Великих Гор – это увидеть, что же смогло затмить солнечный свет во время яркого летнего полудня. Когда первый залп, спустившись на крыльях ужаса и боли, покрыл улицы стонущими и умирающими, те кому посчастливилось быть под защитой домов и те кто сумел избежать неминуемой гибели, осознали практически одновременно, что именно случится с ними в этот проклятый богами день.

Как и всегда ворота были открыты… Врата города – оплот спокойствия жителей… Воины всегда остаются воинами: даже в дни спокойствия и мира что у варваров были пограничные заставы, но стремительность атаки и численное превосходство сводило на нет любое сопротивление существам, которые в сноровке не уступали ограм и волчьим всадникам, находившимся в дозоре. Стрелы, дым, плач, огонь, ветер, крики обреченных, возгласы сражающихся оглушили юного сына начальника одного из отрядов, составлявших гарнизон Ярости. (Странное название для города, подумал бы человек из любого народа, но только не из племени тех, кто рожден с мечом в руках) Нетвердо стоя на ногах, все еще не понимая ничего из происходящего, юноша, почти мальчик, с перекошенным от страха лицом, вышел из палатки. Его разум отказывался верить тому, что открылось ему в минуту внезапного прозрения. Горящие гнезда громовых птиц, хижины гоблинов, из которых слышались долетающие с порывами ветра крики и плач – все вокруг было в огне… Дома уже начали тлеть, подожженные с нескольких концов города, ветер, бушевавший вокруг, лишь раздувал пламя. Но близ пещер, где, как знал мальчик, был туннель побега, еще не стихала битва. Все, кто мог оказать хоть какое-то сопротивление врагу были здесь, все, чьи руки могли держать меч, боевой топор или булаву, стояли стеной. Они сражались, зная что погибнут, но погибнут не зря. Те кто смогли уйти через проход еще вернутся, еще отомстят за души погибших в неравной схватке. И эти мысли придавали силы защитникам, в руках которых оружие казалось заговоренным. Они разили без промаха, каждый удар находил себе цель среди тех, кому, казалось, не было числа.

В такие моменты лишь ужас владеет разумом человека, лишь желание жить, но именно это желание заставляло держать оружие защитников, мужественно оборонявших единственную надежду на спасение своего народа. И именно желание жить бросило юношу к этому проходу, который, казалось, скоро зальет кровью, стонами и ужасом… Его ноги бежали сами, впоследствии Тарнум и сам удивлялся тому, как быстро ему удалось добраться до входа в туннель.

С каким бы упорством не сражались защитники, решала все не отвага, а стрела. Когда ящеры-лучники поняли, что с ходу овладеть всем городом не удасться, они сделали то, что подсказывал им разум, подчиненный многие годы лишь искусству выживания и беспощадной войны. Подсказка была проста как все гениальное. Стрелы… Залп за залпом. Что могли сделать обреченные люди, видя как последний луч надежды скрывается за облаками безысходности? Тарнум бежал, бежал как никогда быстро. Он видел, что оставалось совсем немного, но коварный пригорок быстро истощал его и без того уставшие ноги. Он не мог больше бежать, но не остановился. Юноша чувствовал, что дыхание смерти шевелит мокрые от пота волосы на его затылке. Он не мог бежать, но он мог идти. Юный воин падал, но вставал с упрямостью человека, с помутившимся рассудком. Впрочем так оно и было. Он уже не знал зачем идет, он не слышал криков и шума битвы, он не видел ничего кроме тоннеля. Он должен… Тарнум заметил, что все свои мысли он говорит вслух, лишь когда песок, принесенный щедрым ветром, забил его и без того сухой рот. Он упал… Он больше не мог думать, не мог идти, он не мог жить, он устал, он слишком устал, ему надо всего лишь отдохнуть, только прилечь…

Один из волчьих всадников, сдерживающих безумный натиск врагов, оглядывая мельком поле боя увидел какое-то существо невдалеке от себя. Подумав, что это еще один раненный гнолл, хотел было повернуть верного волка обратно, но вдруг заметил что-то знакомое в облике лежащего. Вернувшись к нему, всадник понял, что это один из сыновей начальника отряда и сделал все, что мог – привязал его к волку и отправил к спасительному выходу. Стрелы летели быстро, бесшумно, неудержимо… Казалось, что они лишь парят в облаках. Но все ощущения были обманчивы. Спускаясь на крыльях смерти, стрелы дарили забвение всем, кто слишком устал от битвы за жизнь, устал от жизни. Скоро на поле боя осталась лишь небольшая группка уцелевших. Гноллы, василиски и виверны быстро расправились с ними, но… НО и они не заметили одинокого волка забежавшего в проход, несущего на спине будущего мстителя.

Тарнум очнулся. Недалеко от него стоял, его капитан и терпеливо ждал. - Дозоры выставлены, лагерь сооружен, эта земля не слишком гостеприимна, генерал.

Еще один кошмар, имя которому память, ушел, чтобы вернуться, когда настанет очередной его час…